Шурик, устроившись на скамейке в одном из московских двориков, с неподдельным увлечением делится с каждым, кто готов его выслушать, историей, которая, по его словам, стала главным событием его жизни. Он рассказывает о встрече с удивительной девушкой – Ниной. В его повествовании она предстает не просто как объект симпатии, а как идеал, собравший в себе всё самое светлое и прекрасное, что только можно вообразить. Это история о студентке, полной жажды знаний и энтузиазма, о комсомолке, для которой общественные идеалы и личная честность были не пустыми словами, а сутью характера, и, конечно же, о невероятной красавице, чья внешность, по словам Шурика, затмевала всё вокруг. Его монолог, обращенный к малознакомым людям, лишен обыденности; это скорее поэтическое откровение, попытка донести до мира величие пережитых чувств. Каждая деталь в его рассказе выписана с такой тщательностью и эмоциональной силой, что у слушателей невольно возникает вопрос: где заканчивается реальность и начинается плод его романтического воображения? Была ли Нина столь идеальна, или её образ в памяти влюбленного Шурика обрел те черты, которых ему так не хватало в обыденности? Продолжая свою историю, Шурик погружается в описание их, пусть и мимолетного, общения. Он живописует случайные встречи в университетских коридорах, разговоры, полные взаимного понимания и юмора, моменты, которые, казалось, были наполнены особым смыслом. Слушая его, становится ясно, что для рассказчика это не просто воспоминание о симпатичной однокурснице – это эпическая сага о любви, которая, возможно, так и осталась не до конца реализованной, не вылилась в громкое признание или длительные отношения, но от этого не стала менее значимой. Напротив, именно в своей незавершенности, в этом ореоле «что могло бы быть», она обрела для Шурика законченность идеального сюжета. Он делится этой историей не для того, чтобы вызвать жалость, а скорее как свидетельством того, что такие чувства вообще возможны. Прохожие, задерживаясь на минутку, становятся невольными свидетелями этой искренней исповеди, задумываясь о том, а есть ли в их собственной жизни подобная «Нина» – яркий, пусть и короткий, луч, озаривший обыденность, ставший личной легендой, которую хочется рассказывать снова и снова, пытаясь оживить в словах ту самую, неповторимую атмосферу первого и самого сильного чувства.